Из выступления Дениса Игнатова, председателя Совета директоров Объединенной коллекторско-факторинговой компании.
Вся мировая практика в области защиты имущественных прав в лизинге состоит, по сути, из двух разнонаправленных тенденций. В странах прецедентного права изъятие производится без участия государства силами лизинговых компаний. Иногда требуется совершить еще ряд процедур (в США, например, следует уведомить шерифа), но в целом ситуация такова: собственник приходит и забирает принадлежащее ему имущество. Прямо противоположная система практикуется в странах континентальной Европы. Изъятие происходит при участии представителей государства: судебного пристава, нотариуса, полицейского. Роднит эти две системы одна вещь: они обе эффективны, в среднем изъятие производится в течении одного месяца.
Что происходит в России, стране экспериментов? У нас практикуются оба подхода. С одной стороны, мы постоянно применяем изъятие собственными силами, неся определённые риски, в том числе и репутационные. С другой стороны, мы продолжаем активно работать с привлечением правоохранительных и правоприменительных органов. При судебной практике мы часто сталкиваемся с сальдо встречных обязательств. Но, главное, что вызывает нарекание к этой системе – это сроки.
Что же тогда остается лизинговой компании? Переговоры. Конечно, любые мирные переговоры лучше войны. Идеально, если с лизингополучателем удается договориться. Но, как показывает практика, лизингополучатель, нарушивший договор, уже принял решение об уходе от ответственности и ни о чем договариваться не собирается. Чтобы восстановить баланс, лизинговая компания должна предпринять ряд активно-агрессивных действий, чтобы контрагент сам захотел с ней договориться. И тут самым эффективным инструментом является исполнительная надпись нотариуса. Она позволяет изымать предмет лизинга, находящийся в собственности лизинговой компании, при поддержке судебных приставов. Инициативные действия дают нам преимущества во времени: недобросовестный лизингополучатель, как правило, готов к долгому судебному разбирательству, к повесткам, а не к решительным действиям со стороны лизингодателя. В нашей практике есть случаи изъятия имущества не только у лизингополучателей, но и у так называемых «добросовестных» приобретателях этого имущества на вторичном рынке. Это касается, как правило, нерегистрируемого государственными органами оборудования. И на нем, на этом оборудовании, продолжается экономическая жизнь – вот что важно. От этой экономической жизни лизинговая компания не имеет никакой пользы, а, значит, эту пользу имеет кто-то другой. Вопрос – кто. Установив, кто, мы получаем договаривающуюся сторону.
Приведу пример из практики. Типовая ситуация: в пользу лизинговой компании прекращены платежи, поскольку лизингополучатель начал процедуру банкротства. Оборудование несмотря, не на что, продолжало работать (в интересах бенефициаров, к которым лизинговая компания отношения не имела), и производило весьма дельную вещь для железных дорог. При этом изначально оборудование было приобретено за десять миллионов евро, а к моменту начала банкротства лизингополучателя сумма долга составляла порядка ста миллионов рублей. К тому же, при демонтаже, эти станки становились неликвидны. Мы заключили на шесть месяцев договор с лизинговой компанией о том, что выкупаем оборудование не за 100 миллионов, которые числились в качестве задолженности, а за 150. Обратились в компанию, которая эксплуатировала данные станки, и сообщили, что будем проводить технический аудит. Приехали три технических специалиста без какой-либо силовой поддержки, и в ходе технической инспекции сняли системные блоки с оборудования, для того, чтобы у официальных дилеров улучшить показатели работы. Мало того, что системные блоки составляли существенную часть стоимости оборудования, так без них оно еще и не работало. И вот после этого мы начали переговоры. В результате оборудование было продано бенефициарам процесса за 200 миллионов рублей.
Чем в таких случаях хорош сторонний взыскатель? Он, на самом деле, делает тоже самое, что делала бы лизинговая компания за исключением применения доктрины причинения максимального ущерба, на которую способен только независимый участник переговоров.
Именно поэтому профессиональные коллекторы могут в отдельных, наиболее сложных случаях, быть эффективнее, чем лизинговая компания.
