Максим Агаджанов, генеральный директор компании «Газпромбанк Лизинг»
Последние два года рынок лизинга в России демонстрирует завидные темпы роста: в среднем эффектные +28% по объему нового бизнеса в год, а в текущем году, по оценкам «Эксперт РА», абсолютный показатель может достичь рекордной величины в 850-875 млрд рублей. Совокупный объем лизингового портфеля отечественных компаний уже 3,3 трлн рублей. Это 4,6% российского ВВП и в несколько раз больше страхового или пенсионного рынка. По объему лизинг уступает лишь банковскому сектору, что делает его вторым крупнейшим финансовым рынком страны.
Но хотелось бы задать рад вопросов, в первую очередь самим себе.
Много ли известно о таком динамичном и бурно растущем рынке?
На удивление мало. По данным Федеральной налоговой службы, в России зарегистрировано более 670 тысяч (!) компаний, записавших «лизинг» себе в ОКВЭД. Из них 3,2 тысячи используют слово «лизинг» в своем наименовании. Уверен, что никто их профессиональных участников рынка не питает иллюзий по поводу того, что для подавляющего числа подобных организаций название – единственное, что связывает их с лизинговой деятельностью.
Число компаний, которые занимаются лизинговым финансированием на регулярной основе до смешного мало: по самым смелым расчетам не более пятисот. Это без учета того, что подавляющее число компаний живет «группами», то есть независимых субъектов лизинговой деятельности еще меньше. Впрочем, и они для регуляторов во многом – TerraIncognita. Представители ЦБ на отраслевых мероприятиях не раз указывали на то, что на их запросы о предоставлении информации о финансово-экономическом состоянии компании отвечает не более 5% респондентов. То есть всего 5% лизинговых компаний не стесняются результатов своей деятельности и не боятся о ней говорить.
За счет чего рынок показал взрывной рост?
Но, говорят нам коллеги-эксперты, вот такой непрозрачный рынок второй год показывает невиданный рост. Давайте будем честны: секрет такого ошеломляющего успеха во многом объясняется «низкой базой» 2015 г. и эффективными мерами государственной поддержки 2016-2017 г.г. Свыше 20 миллиардов рублей (по 3 основным транспортным программам Минпромторга), направленных в отрасль в качестве субсидий, дали кумулятивный эффект. Думаю, что, когда мы увидим рэнкинги за 2017 год, то убедимся, что взрывной рост отрасли обеспечили именно компании, которые участвовали в программах Минпромторга.
Сохранятся ли драйверы роста?
Нет, потому что субсидирование не может быть вечным. По данным Минпромторга, в 2018 году ожидается кратное снижение объема субсидий по всем направлениям. Государство сосредоточится на тех позициях, которые имеют социальное значение (муниципальные автобусные парки) или тех, где нужно поддержать производителя (отдельные виды специального подвижного состава). Очевидно, что лизинг этих видов имущества массовым не будет. Это точки роста для нескольких компаний.
Чем заняться в 2018?
Тут самое время вернуться к реформе лизинга. Выскажу непопулярную мысль: если бы реформа не была инициирована «сверху», ее следовало инициировать «снизу». Спешу пояснить.
За последние десять лет мы теряли одно преимущества лизинга за другим. Отмена ускоренной амортизации по значительной группе предметов лизинга, судебная практика по неосновательному обогащению и, наконец, ожидаемая во многих регионах отмена льготы по налогу на имущество. Смогло ли сообщество противопоставить этому что-то эффективное? Речи на конференциях и письма с жалобами не в счет. Надо признать: как отрасль в общении с властью мы не были эффективны. В том числе, а, может быть, в первую очередь потому, что не были структурированы. Мы не владеем полнотой статистики и потому нет убедительной аналитики. От имени кого мы говорим? От имени 50-60 компаний, при том, что власть знает о тысяче субъектов лизинговой деятельности? Почему ФАС, а не общественные объединения лизингодателей успешно провела анкетирование 800 (!) компаний?
Кто из общественных объединений взял на себя труд донести до каждого участника рынка, а не только для своих членов, информацию о реформах, текст законопроекта? Откуда потенциальный регулятор должен быть выяснить, каков размер собственных средств у небольших компаний? А, не зная этого, как можно говорить о защите интересов отрасли? Что примечательно – некоммерческое партнерство, которое можетперерасти в СРО, уже есть, а методики расчета собственного капитала еще нет. Хотя методика, как мне кажется, для небольшой региональной компании более значима, чем факт регистрации некоммерческого партнерства.
Именно в силу этих причин отрасль встретила реформу скорее эмоционально, чем прагматично. И то, что в диалоге с ЦБ удается быть услышанными, говорит, скорее, о доброй воле регулятора, а не о нашей организованности.
Как работать на опережение?
Независимо от размеров и форм собственности, перед компаниями в среднесрочной перспективе стоит несколько задач. Во-первых, надо вести речь об объединении внутри групп компаний в соответствии с тем, как это прописано в законопроекте. Инициатива нашей компании была принята будущим регулятором: в законопроекте появилось понятие группового признака аффилированных лиц. Что это нам дает? Прежде всего, позволяет снизить нагрузку требований для «родственных компаний», в том числе в части определения требований к капиталу «головной компании». Обязанность по сдаче отчетности МСФО возникает теперь только для головной компании, так же, как и требование по обязательному аудиту.
Перед юридической и финансовой службой лизинговых групп теперь стоит задача сработать на опережение, докапитализировав, если нужно, головную компанию.
В настоящее время, насколько нам известно, в части достаточности собственных средств, ЦБ рассматривается беспрецедентный вариант – возможность трехлетнего переходного периода с поэтапным увеличением собственного капитала 10-15-20 млн руб. для компаний с величиной активов до 500 млн руб. и 30-50-70 млн руб. для компаний с величиной активов более 500 млн. руб. Очевидно, что это позволяет остаться в рынке большому количеству компаний и это чрезвычайно важно, особенно для регионов.
В задачи ЦБ не входит секвестр лизингового рынка с точки зрения количества участников. Но быть в постоянном диалоге с Центральным Банков важно как для отрасли в целом, так и для интересов каждой компании.
Если мыслить стратегически – а другого мы себе и не можем позволить – то уже сегодня надо думать о проблемах автоматизации при переходе на единый план счетов и подготовке кадров для МСФО. Очевидно, что именно эта нагрузка смущает акционеров и топ-менеджмент небольших компаний. Только объединение усилий и постоянный конструктивный диалог участников отрасли позволит минимизировать издержки, связанные с этой работой. Видимо, ряд крупных компаний, независимо от форм собственности, должны выступить инициаторами в этом диалоге и взять на себя часть расходов, поскольку обладают большими финансовыми и кадровыми ресурсами.
Что дальше?
Дальше – работа. Я убежден, что реформы, инициируемые регулятором, являются серьезным шагом в сторону повышения прозрачности рынка, что, в конечном итоге сделает нас более привлекательными для инвесторов. При этом, как мне кажется, надо уважительно относится к каждому голосу, к проблемам любой компании, независимо от размера портфеля и удаленности региона. Уважение к коллегам – это, по сути, уважение к своему делу.
Реформа – это путь, по которому в свое время уже прошли и европейские финансовые рынки, и российский банковский и страховой сектора. При этом ни наличие требований к величине собственного капитала, ни обязательства по сдаче отчетности по стандартам МСФО – ничто из этого не «убило» ни банковский, ни страховой рынки. Наоборот – сделало их цивилизованнее, перевело на новый этап развития. Теперь настало время взрослеть и российскому лизингу.
